В этом рассказе вы можете найти: не порно эротическая сказка
Ровно в шесть мы вошли в знакомый двор, где в стороне от чистенькой высотки, среди мрачных кленов и ив стояло неприметное полуразрушенное строение. Даже фонари, которыми, словно гирляндой новогоднюю елку, украсили многоэтажку, даже яркий свет из ее окон не могли справиться с царившей здесь темнотой. И пятна света лежали на асфальте неподвижно, не разгоняя, а будто подчеркивая тьму.
С каждым шагом мое желание развернуться и пойти в другую сторону крепло. Но рядом была Света, и мне совсем не хотелось выглядеть в ее глазах истеричкой. Поэтому я упрямо продолжал шагать вперед, даже когда девушка вдруг начала упираться.
— Куда ты меня ведешь? — дрожащим голосом спросила она.
Я тяжело вздохнул:
— Скоро узнаешь.
— Шейн, а здесь безопасно? — она прижалась ко мне, когда мы приблизились к дому и вошли в подъезд.
— Угу, — мрачно кивнул я. — Мы же жили здесь больше года. Если раньше тут и водилась какая-то нечисть, то теперь, кроме нас, нет ничего опаснее уличных котов. Даже бомжей не осталось... Отец не любит...
— Твой отец суровый человек, — заметила она.
Я нервно хихикнул:
— О да, его боятся даже самые отчаянные сорвиголовы. За свои без малого пятьдесят лет он столько людей убил, что и сам сосчитать не может! Его даже казнили однажды на электрическом стуле...
— И как? — ее голос дрогнул.
— Да никак, — снова вздохнул я. — Через пару часов он очнулся, как ни в чем не бывало.
— Как такое возможно? — она посмотрела на меня с недоверием.
— Понятия не имею, — я дернул плечами. — Знаю только, что его ничто не берет...
— Ты сказал это, чтобы напугать меня? — спросила она, прищурившись. — Это очередная проверка, да?
— Нет, — я поцеловал ее в щеку, — это чтобы ты понимала, почему остальные родственники так общаются с ним.
— И как же они общаются?
— Скоро сама все увидишь, — мрачно ответил я, когда мы остановились перед обшарпанной деревянной дверью, заколоченной крест-накрест толстыми досками.
Тяжелый вздох вырвался против моей воли.
— А почему дверь заколочена? — спросила Света шепотом.
— Потому что дом был предназначен к сносу, — пояснил я. — Но сейчас о нем забыли все ответственные люди...
— Почему забыли? — Света отошла от меня на шаг, когда я взялся за поперечную доску.
— Потому что отец любит одиночество и терпеть не может нежданных гостей, — сказал я и потянул доску на себя.
Дверь недовольно заскрипела и открылась наружу. Света выпучила на меня глаза.
— А зачем... ? — она не договорила.
— Конспирация, — угрюмо пояснил я и шагнул в темную прихожую.
Света неуверенно шагнула следом, а мне захотелось развернуться и убежать, пока дверь не закрылась. Не без труда я подавил в себе это желание, хотя мое сердце все равно екнуло, когда она глухо хлопнула за нашими спинами. Ну все, назад дороги нет.
Когда глаза привыкли к мраку, я двинулся вперед между двумя рядами еле заметно мерцавших валунов к видневшемуся вдалеке призрачному огоньку. Света, похоже, совсем ничего не видела, а потому послушно шла за мной, не решаясь даже протянуть руку и коснуться шершавой стены.
Огонек тем временем стал ярче, и я расслышал звуки гитары. Мое сердце снова екнуло. Тихие переборы, похожие на плеск приливных волн, и его мягкий баритон, будто обволакивавший нас теплым уютным покрывалом, вызвали новый приступ паники, справиться с которым оказалось сложнее, чем раньше.
— Что это? — откуда-то издалека донесся до меня шепот Светы.
— Это он, — ответил я не то вслух, не то про себя, безуспешно пытаясь противиться его воле, но я больше не владел собой.
Мои ноги оторвались от пола, тело стало почти невесомым, и на волнах музыки мы поплыли вперед. Над нашими головами засияли звезды. Наши тени причудливо изгибались на поверхности мерцающих валунов, а потом нас затянуло в путь. Вокруг стало так темно, что даже я ничего не видел.
Затем нас окружил приглушенный свет.
Наши ноги коснулись пола, и Света отпустила мою руку, осматриваясь.
— Привет, — я мрачно кивнул ему.
— Привет, — не менее мрачно ответил он.
Он сидел на ступенях хрустальной лестницы с гитарой в руках в форме худощавого беловолосого мальчишки с большими темно-синими глазами. Он был похож на Кая из детской сказки, на эдакого ледяного принца, печального и одинокого. В первую секунду мне даже стало его жаль — один в этом огромном пустом доме.
— Здравствуй, — улыбнулась ему Света и протянула руку.
Он улыбнулся одним уголком рта, бережно прислонил Бетти к перилам, подхватил ее запястье и поднес к губам.
— Рад познакомиться с вами, сударыня, — проговорил он тихо.
Света густо покраснела и с опаской взглянула на меня.
— Познакомься, Свет, это мой папа, — объявил я.
— Па... ? — она вытаращила на него глаза, а он самодовольно улыбнулся, встал и расправил плечи, тряхнув головой.
Его волосы стали еще длиннее и сдвинулись дальше со лба, освободив место для устрашающих рогов. Глаза стали привычного ярко-желтого цвета, из них исчезли белки, и стали отчетливо видны вертикальные зрачки. Плечи раздались, изо рта выглянули непропорциональные клыки, ногти на удлинившихся пальцах заострились и почернели. Он тряхнул своей роскошной гривой и поклонился с неожиданной для своего роста и комплекции грацией.
— Позвольте представиться, мадемуазель, — прошепелявил он. — Мое имя Трент. Я Великий Герцог Грани, принц Путей Птенцов Дракона и Наследный Принц Эмбера. Меня называют Белым Дьяволом и Адским Мечником, хотя лично я предпочитаю рукопашный бой и магию.
Он снова слегка коснулся губами ее запястья, стараясь не поранить клыками.
Света стояла в глубочайшем изумлении. Глаза были широко раскрыты, она жадно ловила ртом воздух, видимо, пытаясь что-то сказать, но не издавала ни звука.
Я положил руки ей на плечи и коснулся губами щеки. Она вздрогнула, перевела ошалелый взгляд на меня — я ободряюще подмигнул и улыбнулся — затем склонила голову, взялась за подол своей юбки и присела в неглубоком реверансе.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд, — еле слышно проговорила она.
Отец довольно улыбнулся, насколько позволяли клыки, и щелкнул пальцами. Над нашими головами поочередно зажглись пять исполинских люстр, осветив огромный холл уставленный столами под белыми скатертями и сверкающими в свете свечей блюдами и кубками.
— Шейн, проводи гостью в спальню, — обратился он ко мне. — Я уже подготовил вам одеяния для сегодняшнего вечера.
— У нас будет много гостей? — обреченно поинтересовался я.
Он кивнул:
— Разумеется. Ты, видимо, забыл, сколько у тебя родственников на этом краю.
— А мама?
Он пожал плечами:
— Не знаю... Думаю, да... Отец связывался с ней... Вряд ли она пропустит такое событие...
— Но она ничего не ответила... — я вздохнул и опустил голову.
Честно говоря, я терпеть не могу все эти семейные торжества и званые ужины. Меня раздражают мои родственники, особенно в больших количествах. Я и своих братьев-то терплю лишь потому, что мы с ними встречаемся нечасто даже на заданиях. И мне совсем не хотелось участвовать в сегодняшнем сборище. Я пришел сюда лишь с одной целью — познакомить Свету с мамой. А если мамы не будет...
— Ладно, идите переодевайтесь, — вздохнул он, подхватил свою гитару и скрылся в пути, ведущем в его кабинет.
— Что это за место? — прошептала Света, когда он ушел.
— Это Пути Трента — его обитель, его персональный ад, — пояснил я. — Попасть сюда можно только по его приглашению. Даже мы, его сыновья, не можем приходить и уходить, когда нам вздумается. И даже мы не знаем, куда ведут многие двери. Честно говоря, мне знакома только эта часть дворца — из этого холла пути ведут в спальни и в кабинеты. Причем, опять-таки без его разрешения, покинуть эту комнату невозможно.
— Я чувствую себя булгаковской Маргаритой, — вдруг призналась Света. — Мне кажется, что сейчас меня разденут догола и поставят встречать гостей у лестницы.
— Расслабься, — ухмыльнулся я. — Мой отец далеко не такой извращенец, как я. К тому же, хотя наши обычаи и представления о морали и приличиях сильно отличаются от ваших, у нас тоже не принято ходить голышом во время официальных приемов.
— Ты говорил, что это будет вечер в семейном кругу, — она посмотрела на меня с недоверием, когда я подвел ее к столбу в глубине холла и повел по часовой стрелке.
— Верно, но, как ты уже поняла, у нас не совсем обычная семья. Раз мой отец Наследный Принц, то, следовательно, мой дед Король. Брат моего деда тоже Король. Мой прадед так и вовсе практически бог. Сама понимаешь, такое количество коронованных особ, собранных в одном месте, даже самый тихий семейный ужин превращают в официальный прием. Конечно, сегодня никто не станет обсуждать политические проблемы, но статус все равно обязывает. Даже в кругу семьи мы не имеем права пренебрегать основными нормами этикета...
— Шейн, я боюсь, — вдруг в ее голосе зазвенели слезы. — Я ведь ничегошеньки не знаю о том, как вести себя в подобном обществе.
— Ну... — мы отошли от колонны в небольшой комнате с кроватью под бордовым балдахином, застеленной алыми простынями и накрытой темно-красным покрывалом. На кровати лежал костюм для меня и светло-серое переливающееся радугой платье для Светы. Я невольно вздохнул — мой костюм был явно рассчитан не на эту форму. — Во-первых, все прекрасно знают, кто ты и как ты воспитана, а во-вторых, ты на отлично сдала первый тест. Так что тебе не о чем беспокоиться.
— Первый тест? — ее удивлению не было предела.
— Когда отец принял истинную форму и назвал свой полный титул, ты присела в реверансе и назвала его «милорд». Это было именно то, чего он от тебя ожидал. При знакомстве с моим дедом и его братом сделай то же самое. Им будет приятно. Но ни в коем случае не обращайся к ним подобным образом, если они скажут что-то вроде: «Ах, деточка, не надо церемоний». Мой дед, как и ты, рос на Земле в самой обычной семье и до восемнадцати лет понятия не имел о своем происхождении. Его брат, хоть и воспитывался во Дворце, но и он обычно ведет себя так, словно его положение для него обуза. Мой прадед и вовсе предпочитает, чтобы к нему обращались по имени и на «ты». Он терпит обращение отца «Лорд Корвин» только потому, что до чертиков его боится...
— А как мне вести себя за столом?
— Спокойно, уверенно и естественно. Отец устроил фуршет, зная, что ты вряд ли с первого раза разберешься со всеми ножами, вилками, ложками и щипцами. Дед, кстати, тоже не знает, какой вилкой надо есть рыбу, а каким ножом резать десерт, так что завтра нас, скорее всего, тоже ожидает фуршет.
Она облегченно вздохнула.
— Ты предпочитаешь переодеваться здесь или за ширмой? — спросил я, взяв в руки костюм.
Света хихикнула:
— Кажется, твой отец слишком большого мнения о твоих размерах.
Я вздохнул:
— Нет, с размером он как раз угадал... — и начал преображаться.
Мои плечи стали шире, рост увеличился почти вдвое, как и объем грудной клетки, кожа потемнела и приобрела этот мерзкий серо-голубой цвет, а изо рта выглянули клыки.
Когда трансформация завершилась, я в изнеможении опустился на пол и несколько минут тяжело дышал. Потом поднял на Свету глаза. Она внимательно рассматривала меня в немом изумлении. А потом вдруг густо покраснела и прошептала:
— Я и не думала, что ты такой...
— Темный? — спросил я, с отвращением разглядывая свое отражение в зеркале над туалетным столиком.
— Большой... — еле слышно закончила она и покраснела еще сильнее.
Я мрачно усмехнулся:
— О чем ты думаешь, развратница? — мда, по сравнению с этой моей формой она кажется такой крохотной и хрупкой.
— А давай... сейчас... — тихо проговорила она, заливаясь краской до самых ушей, — как я понимаю, никого еще нет...
— Даже не думай, — улыбнулся я, — я тебя пополам порву в этой форме...
Света вздохнула, и ее ручки обвились вокруг моей шеи. Я осторожно положил голову ей на плечо. Она потерлась щекой о мой висок, и я ощутил прохладу ее слез.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептала она.
— И мне, — в тон ответил я. — Но нам пора идти. Если хочешь, переодевайся здесь на кровати или там, за ширмой...
— Да ладно, чего ты не видел, — улыбнулась она и начала расстегивать дубленку.
Я, не поднимаясь с пола, стал натягивать брюки, пока она снимала с себя свитер и юбку.
— Теперь понятно, почему ты такой сильный, — задумчиво проговорила она, внимательно наблюдая за мной.
— Что ты имеешь в виду? — не понял я, застегивая рубашку.
— Это ведь твой настоящий облик, так? — я медленно кивнул. — Значит, на самом деле ты очень мускулистый, то есть физически сильный...
— Дело не в том, как я выгляжу в этом облике или в привычном тебе человеческом, — ухмыльнулся я. — Источник моей силы вовсе не в мышцах. Он заключен в моей голове. Пока с ней все в порядке, я силен и вынослив, вот и все.
— Как это? — не поняла она, втискиваясь в платье.
— Все мы, в чьих жилах течет кровь Хаоса, обладаем силой управлять окружающим миром. Управлять им не посредством физической силы, а при помощи нашей собственной воли. Поэтому внешне мы можем выглядеть слабыми, даже тщедушными, но наша сила воли не позволяет нам сдаваться ни перед какими трудностями. Мы не просто принцы, мы — дети богов. Весь мир существует только благодаря нашей воле. Мы просто обязаны быть сильнее, выносливее и здоровее тех, кто зависит от нас...
— Именно поэтому ты назвал ту продавщицу смертной?
— Да...
— Именно поэтому ты иногда ведешь себя так высокомерно? Именно поэтому ты так равнодушен к бедам других?
— Да... Тебя это шокирует?
— А как же... я?
Я нахмурился. Я не знал, что ответить. Она — обычная девушка, смертная. Правда, дед намекал, что с ней тоже не все так просто...
— А ты... моя невеста... — проговорил я тихо, не желая вдаваться в подробности того, о чем и сам не имел ни малейшего понятия.
— И все? — на ее глазах выступили слезы. — Я никогда не сравняюсь ни с тобой, ни с твоими родственниками? Так?
Я молча поднялся и развернулся к столбу.
— Чтобы подняться в холл, нужно сделать шесть кругов против часовой стрелки вокруг столба, — пояснил я угрюмо и взялся за него.
— Шейн! — вскрикнула она. — Не уходи! Я боюсь, что не смогу выйти отсюда.
— Свет, — я снова развернулся к ней, опустился на колени и взял ее за руки, — запомни одну важную вещь. Кем бы ты ни была раньше, сейчас ты моя невеста и ты станешь моей женой. И если сейчас кто-нибудь посмеет косо посмотреть в твою сторону, бросить колкое замечание, даже не так вздохнуть в твоем присутствии, поверь мне, я собственными руками оторву ему голову. Даже если это будет кто-то из моих родственников.
— Шейн, — она снова обняла меня за шею и всхлипнула.
— Шейн, оставь девушку в покое, — вдруг раздался над самым моим ухом насмешливый голос деда.
Света вскрикнула от неожиданности и отстранилась от меня.
— Тебя стучать не учили? — недовольно проворчал я, не глядя на него.
Он легко постучал по моей голове:
— Тук-тук. Так лучше?
Я посмотрел на него с угрозой, а он опять улыбнулся своей королевской улыбкой.
— Светочка, я пришел, чтобы немного помочь вам, — обратился он к девушке. Она бросила на меня удивленный взгляд, а я только пожал плечами. — Во-первых, встаньте, пожалуйста, — Света повиновалась. Платье красивыми радужными волнами обтекало ее фигурку, но совсем неаккуратно морщилось на груди. Я усмехнулся. Глупышка, она побоялась снять бюстгальтер. — Нет, так не пойдет, — дед бесцеремонно осмотрел ее со всех сторон, потом резко сдернул с плеч тонкие бретельки. Ткань легко скользнула ей на талию. Девушка испуганно вскрикнула и прикрыла грудь руками. — Снимайте белье, — скомандовал дед. Света бросила на меня молящий взгляд. Я снова пожал плечами. Она нарочито всхлипнула и стала медленно расстегивать крючки. Дед ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Кружевной бюстгальтер отлетел в дальний угол комнаты. Света снова вскрикнула и залилась краской от кромки волос, пожалуй, до самого живота. — Теперь одевайтесь, — дед, казалось, не заметил ее смущения. Когда она закончила поправлять платье, он снова придирчиво осмотрел ее с ног до головы и довольно улыбнулся. — Теперь — прическа, — он просто провел рукой над ее головой, и ее черные локоны тут же послушно улеглись в идеальном порядке. За ушами они сплелись в тонкие косички, подобрались на затылке и влезли под роскошный золотой гребень, украшенный драгоценными камнями. В ее ушках, вместо обычных дешевых пусеток, заблестели бриллиантовые серьги, а на шейке засверкало изысканное ожерелье с крупным рубином в середине. На запястьях появились браслеты, а на пальчиках всего пара тонких колечек. — Вот так-то лучше, — дед довольно улыбнулся и помог ей встать. Света снова залилась краской, но теперь не от стыда, а от удовольствия.
— Мы можем идти? — с раздражением спросил я.
— Ты хочешь, чтобы твоя дама весь вечер ходила босиком? — ухмыльнулся он и склонился к ее ногам. На его ладони что-то блеснуло, и в следующую секунду ступни Светы обвили тонкие золотые нити, сформировавшие причудливые сандалии. — Вам удобно? — спросил он. Света сделала пару шагов, а потом посмотрела на него с удивлением и благодарностью.
— Спасибо, — прошептала она.
— Я забочусь вовсе не о вас, милочка, — со странной ухмылкой проговорил он и вдруг растаял в радужной дымке.
Света посмотрела на меня в недоумении:
— Кто это был? — с трудом переводя дух, спросила она.
— Это и был мой дед, — мрачно ответил я и взял ее на руки.
Она молчала все время, пока мы шли вокруг столба, и когда вышли в холл, где уже стояли мои родственники. Первый звук она издала, когда к нам подлетели близнецы — это был возглас не то испуга, не то удивления.
— Классная форма, Шейн, — похвалил Шаул.
— Терпеть ее не могу, — ответил я и нахмурился еще сильнее.
Гаэр рассматривал Светлану, которую я все еще держал на руках, поворачивая к ней по правый, то левый темно-зеленый глаз.
— Шейн, а она нас вообще помнит? — вдруг обратился он ко мне.
— Конечно, помнит, но вы же тогда выглядели, как люди, — ответил я.
— А, ну да, — проговорил он и сделал в воздухе сальто. Шаул повторил его пируэт с не меньшим изяществом, а затем они оба опустились на пол и медленно отползли к столам.
— Кто это такие? — тихо спросила Света, когда их покрытые белой и черной шерстью гибкие шестиногие тела скрылись в толпе.
— Гаэр и Шаул, — ответил я. — Я рассказывал тебе о них, но, видимо, забыл упомянуть, что в истинной форме они похожи на драконов.
Она вздохнула и плотнее прижалась к моему плечу.
Я действительно терпеть не могу свою истинную форму, хотя, по словам многих, я выгляжу в ней куда органичнее, чем в человеческом облике. Не знаю. На самом деле я уже настолько привык к моему хрупкому человеческому телу, что сейчас чувствовал себя несколько не в своей тарелке.
Отец не мог этого не знать. Он специально задумал все таким образом, чтобы сегодня я весь вечер ходил в своей истинной форме. И гости наверняка были предупреждены — я видел пернатую грифоноподобную форму Королевы, покрытую красновато-белой шерстью волчью форму Короля, грифельно-черную чешую Трага, золотистые отростки Скэйра, зеленовато-алые крылья Трэббла и такого же цвета гриву Фрейи. Я видел горную львицу с рыжим подпалом, которая лежала на любимой отцовской кушетке, скрестив лапы, и, благодушно помахивая хвостом, сверлила меня бирюзовыми глазами. В толпе сверкало лепестковое радужное оперение Гилвы и отсвечивала ярко-красная кожистая голова ее супруга, будто обваренная кипятком. У дальней стены в кресле с высокой спинкой блистал золотистыми кудрями Лорд Геал — мой дед по материнской линии — а рядом с ним, оттеняя его, чернел силуэт дяди Кейрана. Я заметил еще с полсотни знакомых демонических форм в изысканных костюмах, сверкающих массивными драгоценными камнями, золотом и клыками. А вот мамы нигде не было видно.
Я сел на ступеньку и усадил Свету рядом с собой. Если решит сбежать, так хоть не ударится. Честно говоря, глядя на все это блистающее общество, я уже жалел о том, что не стер ей тогда память и втянул в эту историю с помолвкой и свадьбой.
Света молчала, озираясь вокруг расширившимися от удивления глазами. Вдруг она поднялась и улыбнулась. Я проследил за направлением ее взгляда, но не успел вовремя отреагировать, когда чудовище, покрытое зеленовато-алой шерстью, повисло на моей шее с визгом: «Папочка!»
Света улыбалась, наблюдая за тем, как я пытался высвободиться из ее когтистых объятий. Фрейя нежно лизнула меня языком в щеку, а мне вдруг захотелось прижать ее к себе и прирасти к ее губам поцелуем. Прикосновение пальчиков Светланы к моему локтю помогло мне справиться с этим наваждением, и я, наконец, сумел отлепить от себя свою дочь.
— И я рад тебя видеть, — буркнул я, отстраняясь от нее. — Познакомься, Света, это моя дочь, Фрейя, я рассказывал тебе... — я вдруг почувствовал, как мои щеки потемнели, когда вспомнил, что именно я ей рассказывал.
— Очень приятно, миледи, — присев в неглубоком реверансе и чуть разведя ладошки в стороны, тихо произнесла Света по-русски.
— Ого, папочка, — Фрейя смотрела на нее с удивлением, — Лорд Трент говорил, что вы встречаетесь всего три дня, а ты ее уже отлично воспитал!
Я прищурился на нее и угрожающе щелкнул зубами:
— Во-первых, не смей говорить о твоей будущей мачехе в третьем лице в ее присутствии, — прошипел я в ярости, — а во-вторых, Света не нуждается в воспитании, чтобы общаться с тобой или с тебе подобными.
— Пап, но она же все равно ничего не... — начала Фрейя, но я не дал ей закончить. Я поднялся в полный рост и навис над ней. Сейчас это было несложно — если в моей привычной человеческой форме, я был даже несколько ниже ее, то сейчас ее голова находилась примерно на уровне моего живота. — Я все поняла, — тихо проговорила дочь и также присела в реверансе. — Для меня большая честь, сударыня, — сказала она на тари.
Затем развернулась, гордо вскинула голову и прошествовала к Королевской семье Хаоса. Я проводил ее тяжелым взглядом.
— Зачем ты так, Шейн? — Света прильнула к моему локтю. — Она же твоя дочь. Ее реакция вполне естественна...
— Я не собираюсь мириться с ее реакциями, — проговорил я резко. — Сейчас не место и не время проявлять свое недовольство. И она об этом прекрасно знает.
Мы снова опустились на ступеньку, и тут горная львица, не сводившая с меня глаз, спрыгнула со своей кушетки и, грациозно помахивая хвостом и лавируя между гостями, приблизилась к нам. Она села рядом со Светланой и положила голову ей на колени. При этом девушка заметно побледнела и бросила на меня испуганный взгляд. А я нахмурился еще сильнее. Вот так сразу, не дожидаясь представления и зная о том, какую реакцию у неподготовленного человека вызовет ее форма? Это, как минимум, проявление неуважения к моей невесте, и, как максимум, попытка утереть нос мне. Мол, знай свое место, мальчишка...
— Это было грубо, — тихо промурлыкала она на тари, чуть сузив глаза.
Света смотрела на нее с неподдельным ужасом и не смела пошевелиться.
— Грубо вот так сразу подойти к неподготовленной девушке и положить голову ей на колени, — буркнул в ответ я.
Ее львиная морда растянулась в довольной улыбке, продемонстрировав внушительные клыки.
— Не бойтесь, милочка, — не сводя с меня глаз, обратилась она к Свете по-русски с забавным акцентом. — Это не боевая форма. В ней я крайне редко нападаю на людей. И уж тем более я не стану нападать посреди званого ужина в честь помолвки моего внука на его невесту.
— Благодарю вас, миледи, — еле слышно произнесла Света. — И прошу простить мою бестактность. Вероятно, я должна была поприветствовать вас стоя...
— Это лишнее, — она перевела на Свету свои удивительные глаза и подмигнула ей. — Если хотите, вы можете даже погладить меня. Как и всякая кошка, я очень люблю, когда меня гладят и чешут за ушком.
Я ухмыльнулся. Значит, она пытается загладить бестактность Фрейи. Очень мило с ее стороны. Но, по-хорошему, Фрейя сама должна была бы подойти и извиниться...
Света тем временем несмело положила ладонь на голову бабушки и пару раз провела ею ото лба к затылку. Львица тут же закрыла глаза и тихо заворчала от удовольствия. Света чуть осмелела и почесала кончиком пальца за ее правым ухом. Бабушка обняла ее лодыжки лапами, не переставая урчать.
— Ваше Величество, а не слишком ли вы расслабились? — снова раздался над моим ухом насмешливый голос деда.
Мы дружно вздрогнули, а бабушка раскрыла глаза и поднялась на ноги.
— Ну что вы, Ваше Величество, — с ухмылкой проговорила она, потершись мордой о его ладонь, — вы же знаете — лучший способ узнать человека, это понаблюдать за его общением с животными. Или с детьми.
— Ранита, дорогая, с твоей стороны очень самоотверженно выступать в роли животного, — улыбнулся дед и положил руки на плечи Светланы, от чего та снова вздрогнула и покраснела, — но в подобной ситуации, когда девушка зажата и напугана, она не сможет расслабиться, даже если ей выделить отдельную комнату, полную детей и животных.
— Ты, как всегда прав, дорогой, — вздохнула бабушка и подмигнула Светлане. — Еще увидимся, милая. Увидимся и поговорим по душам, без этих гадких мужчин, — она нежно лизнула щеку Светы и вернулась на свою кушетку.
— Шейн, принеси девушке чего-нибудь выпить, — сказал дед, с блаженной улыбкой наблюдая за тем, как его королева грациозно запрыгнула на кушетку, скрестила передние лапы и положила на них голову.
Я вздохнул и направился к ближайшему столу.
Я как раз взял в руки бокал с вином, когда вокруг воцарилась подозрительная тишина. Я развернулся к лестнице. Дед держал Свету за руку, и блики от его ауры причудливо преломлялись в хрустальных ступенях.
— Дорогие друзья и родственники, — заговорил он, — позвольте вам напомнить, что собрались мы здесь не просто так, а по случаю. По случаю предстоящей помолвки всеми нами любимого Шейна и вот этой милой девушки, — за моей спиной послышалось несмелое шушуканье. — Прошу любить и жаловать, Светлана Семенова, учитель французского языка в школе номер пятнадцать восемьдесят три, — шушуканье стало громче, и глаза деда сверкнули нехорошим огнем. Я нахмурился еще сильнее, чем раньше.
— Завтра во Дворце пройдет официальная часть помолвки в присутствии послов и руководителей дружественных государств, но, так как многие из вас не смогут присутствовать на торжествах в Эмбере, мы решили провести небольшой ужин в кругу семьи. Прошу заметить, — вдруг улыбка на его лице стала высокомерной, взгляд жестким, а в голосе зазвучал металл, — что Светлана в нашей семье человек новый. Мы будет вводить ее в курс дела постепенно, стараясь не травмировать ее хрупкую психику. Посему предупреждаю сразу — Светлана моя протеже. Я несу за нее ответственность, — шушуканье за моей спиной прекратилось, а я крепче сжал бокал, — поэтому настоятельно рекомендую не пытаться втягивать невесту нашего дорогого Шейна в любые семейные дрязги, хотя бы до свадьбы. Иначе вам придется иметь дело со мной, — его улыбка снова стала веселой, но ожидаемого в подобной ситуации вздоха облегчения за своей спиной я не услышал. — Благодарю за внимание. Веселитесь, а нам с Королевой нужно возвращаться, — он убрал руки с плеч Светы и чуть поклонился мне.
Бабушка спрыгнула с кушетки и прямо в воздухе приняла свой привычный человеческий облик. На ней было роскошное платье с низким вырезом цвета ее львиной шерсти. Она поднялась к деду, одарила благодушной улыбкой Светлану, и положила ручку на его локоть. Они развернулись и растаяли в радужной дымке, и в этот момент бокал в моей ладони лопнул с глухим треском.
Остаток вечера прошел внешне спокойно. Птенцы Дракона и Рассекающие Мысль откланялись вскоре после ухода королевской четы Эмбера, сославшись на неотложные дела и подготовку к предстоящей свадьбе. Королевская семья Хаоса также вскоре покинула нас, при этом Фрейя подошла к нам со Светой, учтиво поклонилась, поцеловала мою руку и извинилась за свое поведение.
Вскоре ушли и близнецы, затем Энилур со своей невестой, которую он, кстати, так и не удосужился представить. Потом ушел Лорд Корвин с Леди Аннабель, и Эдвин с Талой.
Мама так и не появилась, поэтому, как только гости разошлись, и в Путях остались только я и Света, отец удалился в свой кабинет и больше не выходил оттуда.
Светлана смотрела на меня какое-то время, потом взяла мою руку и поднесла к губам.
— Что случилось, Шейн? Почему все так погрустнели, после того, как твой дед меня представил? — она попыталась заглянуть мне в глаза, но я отвернулся от нее. — Я не понравилась твоей родне?
Я вздохнул, но не ответил.
— Тогда что? Шейн, объясни мне, — она положила голову мне на плечо и всхлипнула.
— Он теперь твой заступник, он пускай и объясняет, — буркнул я и поднялся.
Она смотрела на меня в недоумении.
— Не понимаешь? Ты действительно ничего не понимаешь? — вдруг взорвался я. — Он во всеуслышание заявил, что это он нашел и выбрал тебя! Он, понимаешь? То, что мы с тобой поженимся, решил не я, не ты, а он. И он ткнул нас всех в это носом! Мол, вы, шавки, ничего не можете, а вот я — великий бог — вершу ваши судьбы, как мне вздумается! Пути господни, мать его за ногу...
На ее глазах выступили слезы:
— Это что же получается? Все, что было между нами... ? — она не договорила.
— Конечно! Он все это подстроил, продумал, предусмотрел, подсчитал, а мы теперь должны радоваться и воздавать ему хвалы! Черта с два! Я не собираюсь, как тупой баран, идти по его веревочке! У меня тоже есть сила и гордость!
— Значит... ты не хочешь... чтобы мы были... вместе? — она вдруг закрыла лицо руками, а у меня сжалось сердце.
Но я был все еще слишком зол на него, чтобы бросаться утешать ее. Поэтому я ничего не ответил и снова сел на ступеньку.
— Отведи... меня домой, — еле слышно проговорила она.
Я кивнул и повел ее к столбу.
Пять минут спустя мы вышли из заброшенного дома, а спустя еще пять минут, я поймал ей такси, дал денег водителю и попросил его проследить, чтобы по дороге с ней ничего не случилось, подкрепив свою просьбу соответствующим взглядом. Таксист часто закивал, вдавил педаль газа в пол, и через мгновение машина скрылась за поворотом.
Я подставил лицо падавшему с неба снегу и глубоко вздохнул.
Теперь она меня ненавидит. Теперь она ни за что не захочет со мной разговаривать, видеть меня, даже слышать обо мне. Это хорошо. У нее будет возможность более трезво оценить произошедшее, а я...
Мне вдруг захотелось плакать. Я сам, своими руками разрушил такое маленькое хрупкое чудо, которое только начало появляться! Я присел на корточки, закрыл голову руками и завыл. В тот момент я ненавидел себя даже больше, чем его. Мне хотелось наложить на себя руки и, если бы я знал, как это сделать, я бы, наверное, убил себя.
Пара припозднившихся прохожих с опаской посмотрели на меня, когда я поднялся и угрюмо поплелся обратно в заброшенный дом...
Я проснулся от того, что солнце светило мне прямо в лицо. Я зажмурился и попытался натянуть на себя одеяло, но его не было. Я не стал открывать глаза сразу. Я помнил, с какими мыслями я вчера вернулся домой, и пожалел, что вообще проснулся. Где-то рядом слышался плеск воды и приглушенное пение.
Странно, в спальне отца нет окон, по крайней мере, пока мы там переодевались вчера к ужину, я их не заметил. Но я готов был поклясться, что свет, падавший мне сейчас на лицо, был именно солнечным, а не изливался из какого-нибудь светового шара или люстры.
Я приоткрыл один глаз и обвел взглядом комнату. Кажется, я упал с кровати. Я попытался встать, но это оказалось нелегко — голова гудела, тело отказывалось слушаться. Я с трудом добрался до кровати и встал на колени, опершись о край постели локтями. Что-то здесь не так. На кровати лежало две подушки, хотя обычно я обхожусь без них. Одеяло сползло на пол — видимо, я ворочался во сне. И постельное белье было белым, а не красным...
Вдруг за моей спиной скрипнула дверь. Я не успел оглянуться, как на моей щеке вспыхнул поцелуй.
— Доброе утро, милый, — проворковала Света.
— Свет?! — я с трудом сел на кровати и, превозмогая головокружение, посмотрел на нее. — Ты... не сердишься... ? Я столько... наговорил... я болван... я... я хотел... попросить...
Она не дала мне договорить и впилась в мои губы поцелуем. В первую секунду я был ошарашен, но затем я обнял ее и прижал к себе. Только тут я заметил, что мы оба были обнажены, а с ее волос все еще стекала вода.
— Я ждала этого целых два дня, — прошептала она, отлипнув от меня и глядя мне в глаза. — Я соскучилась, Шейн, я...
— Погоди, — остановил я ее. — Каких два дня? Мы с тобой только вчера вечером расстались. Я посадил тебя в такси, а потом...
— Все верно, — она улыбнулась, — только это произошло не вчера, а позавчера. Ту ночь я почти не спала, все время плакала. Потом пошла в ванную, а когда вышла, он ждал меня в спальне. Он сказал, что наша ссора ничего не меняет, что машина уже запущена, что... в общем, он наговорил много такого, за что я готова была его убить. Потом он сказал, чтобы я пошла в школу и получила расчет, а после этого зашла к хозяину квартиры и расплатилась с ним. Когда я все сделала и вернулась домой, он уже ждал меня там... кстати, а ты научишь меня вот так приходить и уходить, не пользуясь дверями?... Он привел меня сюда, дал платье, чтобы я переоделась, прислал ко мне парикмахера и маникюршу, потом ювелира, потом еще кого-то. Потом меня проводили в зал, а там меня уже ждал ты... правда, ты вел себя немного необычно — много шутил, смеялся, пил вино... он меня предупредил, что ты будешь вести себя странно, но чтобы я не пугалась, мол, весь сыр-бор только ради меня и устраивается, что все будут смотреть только на меня... В общем, так и было... Потом ты поднялся в комнату, сказав, что устал. Я побыла еще немного, потому что он сказал, что если я уйду слишком рано, гости воспримут это, как оскорбление. Когда кроме родственников больше никого не осталось, я извинилась, сказала, что тоже очень устала, и поднялась сюда. Ты уже спал, поэтому я не стала тебя будить...
— Вот сволочь, — процедил я сквозь зубы, глядя мимо нее.
— Это ты мне? — она надула губки.
— Нет, милая, это я о нем, — я провел кончиками пальцев по ее щеке и поцеловал ее в нос.
«Проснулись, голубки?» — раздался в моей голове его насмешливый голос. — «Через пятнадцать минут ждем вас в Голубой гостиной. У Льювиллы для вас какой-то особенный подарок. Форма одежды парадная. Украшения для дамы в твоем туалетном столике».
— Иди к дьяволу, — со злостью проговорил я. Света посмотрела на меня в недоумении.
«У дьявола сегодня не приемный день», — рассмеялся он.
— Что случилось? — она коснулась пальчиками моей щеки.
— Одевайся, у них для нас какой-то особенный подарок, — буркнул я и поднялся.
— А у меня волосы еще не высохли, — сказала она растерянно.
Я ухмыльнулся и приказал воде уйти с ее волос.
— Здорово, — она подбежала к зеркалу и стала прихорашиваться. — А как ты это сделал?
— Это и есть моя способность, — вздохнул я, надевая брюки. — Я — Принц Стихий, мне подвластны вода, земля, воздух, огонь, электричество в любых проявлениях и комбинациях. Я могу управлять влагой воздуха, могу управлять кровью в собственном теле, кофе в чашечке, водой в океане. Я не могу вызывать пламя — точнее, могу, конечно, но при помощи заклинаний — зато я могу приказать почти потухшему огню разгореться ярче. А благодаря тому, что я умею управлять электричеством, мне подвластны и человеческие эмоции, чувства, в принципе любые проявления нервной деятельности — мышление, память, воля... Я могу заставить любого человека поклоняться мне и выполнить любой мой приказ, даже если в других обстоятельствах этот человек бы ни за что на это не пошел...
— А... — начала она, но осеклась.
— Я никогда не применял свои способности к тебе, — ответил я на ее невысказанный вопрос.
— Почему?
Я пожал плечами:
— Мне казалось, что я бы оскорбил тебя этим.
— Ты не хочешь меня оскорбить? — она прищурилась на меня, даже перестав натягивать корсет.
Я мотнул головой:
— Со мной никогда раньше такого не было, — признался я. — Ты не думай, у меня было много женщин. Была Фрейя, но... я никогда не задумывался о ее чувствах, о том, оскорбляют ее мои поступки, унижают ли... С тобой все по-другому... я не знаю... мне действительно не все равно... я не могу видеть, как ты плачешь... Раньше я вообще не реагировал на женские слезы. Для меня это было, знаешь, как плачущая кукла. Выглядит прикольно, но никаких эмоций не вызывает...
Нашли ошибку?
Вы можете сообщить об этом администрации.
Выделив текст нажмите CTRL+Enter