В этом рассказе вы можете найти: насилие надругательства два члена мать и дочь странности лесби в попку минет фантастика большие пенисы
Вера.
Как оказывается всё-таки тяжко расставаться. Я видела, как уменьшались фигурки Паши и Ники в водительском зеркале и будто кровь моя покидала тело.
— Не плачь, доченька, мы же скоро обернёмся.
— Понимаю.
— Но советую тебе запомнить этот момент. Через много лет, вы зачерствеете душами, не так станете чувствительны. И в такое моменты вспоминая, моя хорошая, это расставание, вспоминай это чувство утраты.
— Хорошо, мамочка, я запомню это мгновение, твой совет. А ты плакала при...
— Ещё хуже... его арестовали... приговорили к высшей мере. Представляешь? Вот он есть, а вот его уводят... навсегда. Конечно, я надеялась, что приговор будет не так строг. Но даже год разлуки казался мне не посильной ношей.
— Что он натворил?
— Бандитизм на дорогах. Сейчас я его и сама осуждаю, но тогда я была соплячкой. Влюблённой в бандита, соплячкой. Вот такая вот она — сука любовь.
— Моя чище. Папочка, родной, извини. А ты как любил?
— В эту пухленькую хулиганку был влюблён весь класс. Я оказался самым проворным — первым подарил ей цветы, первым поцеловал в губы. Первым вошёл в неё. На образование мы после этого положили... Тогда коммерческие киоски стали открываться, я, как самый компактный пролезал в них, подавал что под руку попадёт. Деньги, алкоголь. Заводилой всего этого была Люся. Чтобы ты, Зина, имела представление, то Ника один в один похожа на неё. Только характеры полная противоположность.
Так вот, промышляем мы таким способом, вечерами дискотеки и пьянки. Люська в такие моменты, когда пьяна, не разбирала, кто её щупает, кто лезет целоваться. Я пытаюсь лезть драться, но телом хил. Получаю... трулялей. На утро объясняемся с ней, она просит прощения, клянётся в любви и всё такое. Секс до упада.
Подходит время призыва в армию. Меня отбраковывают как дрыща. Я завожу разговор о женитьбе. Люська смеётся и поначалу соглашается. Я довольный — чо вы хотите — красотка Люся выбрала меня. Подаём заявление. И вся активность только от меня сходит. Ей как-то всё равно — замужем она или нет.
Мои, её родители, все согласны, все рады. Люся только поглаживает меня по щекам и говорит, что любит. Свадьба, то, сё. Живём на съёмной квартире, собираем гроши на собственное. Забеременела. До этого то мы предохранялись. Характер у Люси резко изменился, откровенно хамит, обзывается. Но я её люблю. Люблю вспоминать моменты юношеской сладости, наших ласк. Её мягкое тело, вскипающее желанием только от одного касания.
Терплю. Родители говорят, что такой токсикоз бывает. Рожает вас. Кормит как-то отрешённо. Будто на автомате. Однажды пошла получать родовые начисления на работе и пропала. Ищем всей роднёй, милицией. Месяц, другой. Потом начал убираться, глянул, а тех денег, которые нам на свадьбу и тех что заработали нет. Пересмотрел её вещи. Я же до этого не бум-бум, не думал, что она может сама сбежать, думал о происшествии, о похищении на органы... , тогда такая жуть в газетах писалась. Старые вещи, бельё лежит, а то что поновее нету.
Через полгода милиция сообщила, что она проживала в гостинице в Гаграх, Сочах. Укатила моя Люся на курорты.
— Как же ты нас вырастил, бедненький? — Сквозь слёзы и ком спрашиваю.
— Я же не тварь. Бабушки, дедушки помогали как могли. Они-то труженики тыла, тоже страдали из-за такого поступка... По очереди умерли все, оставили нам своё жильё, на вырученные деньги купил КамАЗ... Но если почестному... это я вас должен благодарить — если бы не вы, покончил...
— Коля, останови машину. — Мама тоже еле проговорила.
Папа съехал на обочину. Я обхватила его за шею, и заревела во всё горло. Мама, папа, успокаивали меня, а мне это нужно было выплакать. То знание. Что сперматозоид какого-то мужчины осеменил... ту суку, тварь.
— Нику в детстве я не любил — она была таким же живчиком, как Люська, а ты хрупенькая, походила на меня. Была таким же скромным ребёнком, задумчиво лепящим фигурки. А Ника лезла в самые грязные места, так же как Люся хохотала. В n-надцать лет... Она до того стала похожа на мать, что иногда я ошибался и называл её Люсей. А потом я взял её силой. Не знаю, что на меня нашло... очнулся у её тела. Думаю, мне, пацану, кошмар приснился. Опять у меня встал, бросил палку и очнулся. И после этого моя жизнь с Никой наладилась. Она сказала, что давно об этом мечтала, поклялась, что не изменит, никуда не убежит.
— Как Люся могла бросить детей? Я не понимаю. Мне так нравилось кормить Павла грудью, чувствовать, как она освобождается от молока, вздрагивать от боли, причинённой дёснами, зубками сына. Его разминания ручками моих сосков. О, Господи, я и сейчас возбуждаюсь от воспоминаний.
— Я не знаю, как она это вынесла.
— Пап, а ты её больше не видел?
— И знать не хочу. Сдохла она или жива. Выкинул все её вещи. Всё что напоминало о ней. Нику вот не смог выбросить.
— Коль, у тебя до Ники женщины были? Почему на них не женился?
— Перестал я верить женщинам. А женщины были, просились замуж. У некоторых свои дети были... Извини. Думал, что все вы — бляди и кукушки. С Никой вот стал по-другому думать. Я же говорю по характеру она, и ты, доченька, полная противоположность Люсе.
— А я... Папочка, родненький... , я разве не... нравилась... тебе как женщина... ? Я ведь тоже мечтала о тебе. Нику отравить хотела.
— Дурочка моя. Видел я как ты страдаешь. Но понимал, что это только девичье желание, отдаться любимому человеку. И никогда не позволял себе взглянуть на тебя как на свою женщину. Верил, что однажды ты встретишь такого парня, который затмит твою похоть ко мне. Дождался. Поехали?
— Нет. Я ещё не всю влагу излила. Писить хочу. Мам, ты со мной?
— Коль, пошли и ты с нами. Вдруг там бабайка! Начнёт нас насиловать. Вера, ты же этого боишься?
— С тобой, мамочка, ничего не боюсь. А вот мужчина, на страже наших дырочек, не помешает. Ой, я такая развратная стала.
Мы зашли в лесополосу, пописсали. Я опять цветочков нарвала, залезла в машину, а они решили за одно попить чаю.
— Выходи за меня! — Дождался папа, когда мама посмотрит в его глаза.
Мама молчала. Смотрела в его глаза, не отводя ни на секунду.
— Выходи за меня! — Повторил папа. И я молча взывала: «Мама! Соглашайся! Родненькая, любимая!».
— Прежде чем ты третий раз произнесёшь предложение, выслушай меня. — Будто другой человек заговорил. В голосе появилась скорбь, смешанная со стоном. — Я проститутка. Всё что я имею, заработала телом.
— Сейчас ведь...
— Не перебивай, а то я потеряю нить... Даже сейчас имеющийся у меня опыт, использую для нормального функционирования мотеля. Чинуши просто пьют кровь с таких бизнесменов как я. Мне придётся отрабатывать телом. А это такая же проституция. Только минуя деньги. Согласен делиться женой? — Папа задумался. Я тоже размышляла. — И ещё один изъян. Я падкая на мужчин. Вот увижу самца, не могу устоять.
— Чего ради? — Наконец обрёл речь папа.
— Просто хочу. В таких случаях я перестаю воспринимать себя продажной, расслабляюсь и получаю удовольствие, в отличии от проституции, где изображаю страсть.
— Со мной...
— Молчи. Молчи, прошу. — Видно было что маме очень тяжко было открыться перед нами. У неё видимо голова заболела — она тёрла виски. — С тобой мне зачем изображать страсть? Сам подумай.
— Мамочка, ты ляг в спальнике. — Прошу я.
Мне тоже плохо. Но не от её признания. От понимания того, что её гложет боль сожаления за прошлое. Я ложусь рядом с ней, глажу по плечу, голове. Шепчу:
— Мамочка, какая бы ты не была, ты у меня единственная. Как папа, как Павел. Я тебя люблю как маму, как мать своего мужа, как любовницу. Не ломай свою психику, не соглашайся на брак. Пусть он приезжает, если хочет секса с тобой. С коррупционерами мы как-нибудь разберёмся. С альфа-самцами ты же не часто встречаешься.
— Ты умница, Вера! Когда-нибудь придёт время, и ты захочешь ласки постороннего мужчины... Бог тебе в помощь, быть верной Павлу. Вот тогда приди и скажи ему — хочу другого в постели. Может в лоб получишь, что вряд ли. Может он сам тебе такое предложит. В любом случае правда лучше, чем ложь. Пример твоих родителей тебе в урок.
Я решила отвлечь её.
— Ма, а давай разыграем ситуацию, когда я отпрашиваюсь у Паши. Пашенька, милый мой муж. — Начала я, когда мама кивнула. — Мне повстречался незнакомый мужчина. Он каким-то волшебным взглядом оглядел меня. И я посмотрела на него. Он такой... , как ты в молодости. Увидела его, вспомнила наши первые соития. И я потекла. Как в те наши дни. Он назначил мне свидание. Ты не ругайся, но я пойду на него.
— Разве тебе не хватает соитий со мной?
— Иногда... хватает. Только иногда.
— Что мне сделать для того чтобы хватало?
— Разреши мне пойти. Я всего разок... , ну может три. А потом у нас опять будет как в молодости. Я ведь вспомню твой напор.
— Что ж. Если ты так считаешь, то иди. Но мне тоже нужна молодая плоть. Разрешишь мне поход налево?
— Упс! Мам, так не честно. Мы пока разыгрываем мою сценку.
— А почему ты считаешь не возможным такое развитие вашего разговора?
— Павел, ты должен был в таком случае первым начать! — Продолжила я.
— Хорошо! Верочка, я давеча столкнулся со своим старым другом. Пришли к нему домой, а у него дочь. Вылитая ты. Худенькая, стройная. Помнишь какая ты была? Такая же. И она меня приметила, сказала, что похож на её отца. Согласна прогуляться вдоль реки.
— Мам, ну в жизни же так не будет?
— Не известно, что в наших судьбах будет. Я тоже не мечтала, лёжа работать... Уже небольшое пузико выдавало мою беременность, а деньги, оставленные Петром быстро кончались. Один контакт с группой, в которой он участвовал в разбое, у меня был. Несколько дней подряд я поджидала его в кафе. Сергей появился в компании девушек и мужчин. Я его окликнула. Попросила помочь советом, куда устроиться на работу. Вот так, без романтического братства воров, помогающих товарищам в беде, я оказалась у развилки — панель или фабричная общага и работа посудомойки.
— Не дрейфь, сука. — Сказал Сергей. — Это хорошая работа. Тем более сейчас ты брюхатая, а извращенцы таких любят. За ночь будешь иметь столько, сколько посудомойкой за год заработаешь. И первый клиент у тебя уже есть.
Он повёл меня в кафе, представил спутникам... Ну, всё долго рассказывать. Мне... такая... работа понравилась. Стала лучше одеваться. Кушать нормальные продукты. До третьего триместра я обслуживала мужчин, которых приводил Сергей. Комнату я снимала у бабули, которая сама в прошлом таким промышляла. Пару раз даже просила уступить место у соски. Родила я Пашеньку, полгода не работала. Чувствую, что становлюсь похожей на бабулю — пососала бы самый грязный член. Позвонила Сергею, сказала, что отпуск по уходу за ребёнком закончился.
Однажды я подслушала, как с бабулькиного телефона, клиент предупреждает, что нужно перевести некий товар, мол могут нагрянуть менты. Так я додумалась о сборе компроматов. По объявлению в газете купила видеокамеру. Соорудила из старой вазы тайник для неё. Снимала все встречи, добывала информацию о клиенте. И один оказался очень боящийся компромата, чиновник. Я боялась напрямую шантажировать. Показала видео Сергею. После этого случая гроши полились рекой. Через семь лет такой деятельности, попался чинуша, у которого были свои связи с криминалом. В разборках Сергея убили. Я схватила Павла, накопления и убежала на Украину. На накопления купила мотель и две квартиры. В одной жили мы с Пашей, а в другой, уже оборудованной средствами наблюдения, продолжила прежнюю деятельность. Познакомилась с крепкими парнями, которые были посредниками между мной и жертвой. Тут уже действовала осторожней, искала трясущихся от страха муженьков.
— Ты как шпионка. Наверное, в советские времена вербовала бы иностранцев. А как ты определяла, что вот с этим мужчиной хочешь простого секса, а этого с нужно брать плату?
— Мне не нравятся озирающиеся, трусливые мужчины. Такому подаёшь руку для поцелуя, а его ладонь сразу мокреет, как наши кунки. Речи льстивые, как у шакала Табики. Но и откровенно похотливые, пренебрегающие этикетом, считающие меня падшей, кобели, меня не интересуют. Я посплю, доченька. Голова заболела.
И я с мамой поспала. Приехали в Челябинск, сдали металлолом. Деньги выдали наличкой сразу. И потянулся караван машин в сторону Сибири. Останавливались покушать. Мама опять повеселела. Времена хлопала папу по плечу, если он говорил откровенно пошлые вещи.
На следующее утро мы остановились на объездной, вокруг Омска, дороге. Помахали папе на прощание ручками. И вот мы на оптовом рынке. Узнаём цены на нужные нам материалы, приторговываемся. Нас, одетых в броские юбки, яркие блузки, примечают все торговцы. Приценившись, возвращаемся к одному контейнеру, хозяин которого подал несколько дельных советов, по способам крепления конструкций, по защите от огня.
— Меня зовут Зинаида, мою дочь Вера.
— Даниил. — Мужчина лет сорока, с седыми висками, поцеловал протянутое мамой запястье. Глаз от маминого взгляда не отвёл. Также поступил со мной. — Я могу вам помочь?
— Да, Даниил, можете. Надеемся, вы не простой продавец... ? Отлично! Вот наш список. Тут же указан размер помещения, который мы хотим построить. Сколько вам потребуется времени, чтобы составить смету на товар?
— Час, от силы. Я к списку добавлю свои рекомендации, так как вижу, что вы в этом деле абсолютные дилетанты. А пока рекомендую вам пройти вон к тому шпилю с флагом. Там есть довольно приличное кафе.
Даниил не обманул, кафе действительно чистое, куда не пропускал людей в грязной одежде, крепкий парень. Дрес-код на рынке удивил нас. Пироженки и капучино доставили быстро.
— Мам, как ты определила, что он хозяин? И чем он тебе понравился? Я же вижу, что это так.
— Усталый, грустный взгляд. Возраст состоявшегося мужчины. А то что он хозяин можно определить по отношению к своему товару — всё аккуратно выложено на стенде, вокруг контейнера свободный для покупателей проход. От него вряд ли добьёмся серьёзной скидки. Думаю, он даже сам предложит трёх-пятипроцентную, как оптовым покупателям.
— А наш шарм?
— Он мне нравится! Не хочу испытывать его на слабость. Давай сейчас в противоположном углу рынка пошалим? Назакажем всякую ерунду, потом начнём уламывать, показывая продавцу наши прелести.
Рассчитавшись, мы двинулись в выбранном направлении. Сначала нашли контейнер, в котором работал хозяин товара. Мужчина за сорок, явно подшофе. Составил список по моей памяти, подсчитал стоимость. Сказал, что сделает скидку три процента.
— Ох, извините, я не представилась. Зинаида... , это моя дочь Вера. — Подала руку мама. Мужчина просто пожал её, хотя мама именно подала руку. Я не стала испытывать судьбу. — Верочка, сколько нам обещал скидку мужчина в прошлом контейнере?
— Восемь. Но нам он понравился.
— Вот именно. — Мама начала обмахивать лицо воротом блузки, поставила ногу на край поддона. Поддон был высоким — юбка тоже задралась высоко. — Мы бы хотели скидку в пятнадцать процентов. Как вы сказали, вас зовут? — Даже голос у мамули стал томным, говорящим, что она согласна отдаться вот на этих мешках со стекловатой.
— Александр. — Окончание имени задр-р-ребезжало. — Мы сами имеем такой навар.
— Мы вам верим. — Говорю я и выставив ножку вперёд, поддеваю подол пальчиками. Буквально на пару-тройку сантиметров. Другую руку ложу на верхнюю пуговку блузки. — Но ведь не каждый день, вы настолько обновляете залежавшийся товар. — Говорю и шлю телепатему — сперма твоя и есть залежавшийся товар. Давай соглашайся на наши условия, а мы выкачаем завонявшую сперму!
— Разве вам не хочется угодить двум очаровательным дамам? — Мама показала край резинки на чулке.
Над головой мужчины образовался нимб. Не святости. Это процессор начал дымиться, в его глазах замелькали картинки — обнажённые красотки услаждают его орально, позволяют взять себя анально. И всё это в его пыльном контейнере. Затем эти две суки, тащат товар на своих спинах к выходу с рынка.
— Хорошо я согласен на восемь процентов, не больше! — В глазах, как в кассовых аппаратах времён НЭПа прокрутились колёсики, подсчитывая утерю прибыли и стоимость секс услуг здешних проституток.
Ещё подходят другие покупатели, хотят спросить о чём-то, может даже приобрести, но Александр уже в нашей власти — не отвечает на вопросы ПОСТОРОННИХ.
— Чувствую торг будет жарким. — Говорю и расстёгиваю ДВЕ пуговицы, разворачиваю ворот, будто вспотела. Подарочек любимого, ажуром охватывающий мои перси, обнуляет прибыль. — Мама, давай сделаем уступку? — Нагло перехватываю инициативу. — Четырнадцать процентов.
— Хорошо! — Отвечает мама и повторяет за мной манёвр. Под блузкой у неё топик красного цвета — бык мгновенно бьёт копытом, дышит паром из ноздрей.
— Де-де-девя... де-де-десять. — Выдыхает мужчина.
— Да что же, Шурик, вы такой не сговорчивый! — Мама приподняла очки и показала КУДА она смотрит — на бугор в его штанах. — Я вся вспотела. — Мамуля даже меня ошарашила — подлезла рукой под подол, макнула палец во влагалище, вынула его, показала нам. Перст, блестящий от смазки, исчез в её ротике.
— Да, мамочка, даже мои супервпитывающие прокладки не справляются с таким жарким спором. — Я в возбуждении повторила за мамой.
Моя слабая натура уже жалеет нашу жертву, готова рассмеяться. Но тут происходит чудо.
— Хорошо, четырнадцать процентов. Как вы заберёте товар? — Шурик задаёт как он считает последний вопрос и готов к извращениям с очень дорогими проститутками.
— Разве вы не сами доставляете товар? — Удивлённо взмахиваю длинными ресницами.
— Нет! — Он устал делать уступки. Поэтому «НЕТ» облачено в латы кирасира.
— Но мы же вам сделали УСТУПКУ! — Я даже смогла выдавить слёзки на коровьи реснички. — Почему вы ТАК с нами поступаете? Битый час торгуемся с вами, вспотели до последнего участка тела.
— Нет! — «Ну-ка, бляди, в контейнер, быстро встали раком! Я вас сейчас... «. Вот какое «Нет!»
Мама поправила одежду, достала из портмоне сотенную купюру.
— Это вам за утраченную выгоду. — Достала ещё одну. — А это на сено.
Я последовала за мамой. Восхищение, полученное от потрёпанного вида Шурика, переполняло меня.
— Мам, мы его изнасиловали!
— Если через неделю у него встанет, то можно сказать, что он легко отделался.
— Мам, пошли ещё кого-нибудь подрочим.
— К Даниилу мы должны подойти в нормальном состоянии. Ты на себя взгляни — ты натурально оттрахала Шурика. И у меня наверняка такой же вид.
— Да, ты права, моя любовь. А что это значит — на сено? Это намёк, что он козёл?
— Скорее овца. Но это из тоста, который принято произносить в мужском коллективе. Суть такова — тостующий произносит тост — В купе поезда едут двое. Женщина и мужчина. Время идёт, мужчина говорит о чём угодно, только не на тему секса и тем более его предложению даме. Деликатная дама, начинает рассказывать притчу «К аббату приходит монах и говорит, что он укрывался от дождя в стогу сена. Там же пряталась обнажённая крестьянка. «И что же ты сделал, сын мой?», спросил аббат. «Ничего». — ответил молодой монах. Тогда аббат дал монаху деньги и сказал: «Купи стог сена и съешь его!». Попутчик дамы не понял смысла притчи. Пожал плечами и уснул. По приезду на свою станцию, дама дала попутчику монету и сказала: «Это вам на сено!». Далее тостующий обязан произнести: «Так давайте же выпьем за то, чтобы нам никогда не давали на сено!».
— Мам, а это первый случай, когда ты дала на сено?
— Слава Богу.
— Но он ведь желал секса.
— Да? Ты так считаешь... ? Он не секса хотел — обычного совокупления, причём в извращённой форме. И как торговец он полный лох. Я бы на его месте, сначала потребовала бы предоплату — оттрахала бы одну из нас. А потом, если бы такая плата меня устроила, то уже поступила бы честно. Ну, а не понравился бы, то возврат предоплаты — опять оттрахала бы. Ха-ха-ха! Погоди.
Мама остановилась, достала зеркальце, поправила причёску, подмазала губки, мазнула духами за ушком. Хорошее напоминание, которое я повторила.
— Даниил, мы не слишком рано? — Спросила мама, когда мы подошли к контейнеру.
— Вот счёт. Я сделал вам десятипроцентную скидку. Куда нужно будет доставить товар?
— Мы не омичи. Наш папа приедет завтра во второй половине дня. — Мне тоже захотелось вступить в беседу.
— Ну в таком случае счёт уменьшится на две тысячи рублей. — Спокойный голос Даниила мне понравился. — Вы где остановились?
— Ещё не где. Николай нас высадил на объездной. — Мама также говорила ровно, спокойно. — Где тут поблизости можно снять комнату или квартиру?
— Вообще то я не знаком с таким видом услуг. Вот бесплатная газета. В ней есть много объявлений, может и вам что пригодится.
— Оплату произвести сейчас?
— Завтра! Не люблю, знаете ли, чувствовать себя должником. Вдруг до завтра со мной что-то случится? Вдруг вы передумаете. Завтра с утра поедем на мой склад, туда и фуру можно подогнать. Да, будете искать жилплощадь — говорите район Нефтехимик.
Мы с мамой начали названивать по объявлениям. Предлагали районы, находящиеся далеко. Или говорили, что уже всё занято. Мы уже хотели поселиться в других районах, спрашивали у Даниила, рекомендует ли он. Он не советовал. Для не знающих город даже передвижение на автобусе проблематично.
— Если вас не смутит моё предложение — переспите у меня. Мы с дочерью живём в частном доме. Она такая же по возрасту как Вера. Согласны?
— Не обременит ли это вас, Даниил, вашу дочь? — Это был лишь вопрос этикета. Я бы на месте мамы сказала: «Согласны!».
Мужчина уже кому-то звонил.
— Вера, ты не занята... ? Подъедешь на рынок... ? Ничего страшного. Здесь объясню... Жду. Через полчаса Вера, моя дочь, приедет за вами. Давайте поднимемся на второй этаж, там чище и кондиционер работает.
Он пошёл первым, мы за ним вслед. В контейнере, установленном на нижний, действительно было чище и тише. Даниил предложил чай или кофе. Сам вернулся к товару.
— Заметила разницу между Даниилом и Шуриком?
— От Шурика охота бежать, к Даниилу прижаться.
— Стопроцентно верно — именно прижаться. У меня, с вероятностью девяносто девять процентов, с ним сегодня будет секс.
— А один процент на чём теряешь?
— Не теряю! Оставляю на секс с Верой.
— Почему же так мало?
— Не у всех отцов такие лапочки-дочки, как ты.
— Мам, а мам... ? А это не будет изменой если я тоже с Верой?
— Павлу... ? Нет. В баню мы пойдёт втроём, там мы её подготовим, если она не готова к женской ласке.
— Если у них частный дом, то должна быть баня. Такова твоя логика?
— Утверждение с высокой степенью вероятности — да.
— Я заметила — когда ты переходишь на такой тон, с категорическими заявлениями — ты возбуждена.
— Верочка, ты умница! Ночью я тебя расцелую... Отвлечёмся, любимая... Нам нужен такой контейнер для кафетерия.
— А мы с Пашей решили, что списанный автобус...
— Эх! А я думала, что я самая умная. Кто-то идёт.
Да, по металлическим ступеням шагали двое. Даниил и девушка.
— Вероника, познакомься. Зинаида...
— Просто Зинаида. Очень приятно. Это моя сноха Вера. А вот её сестру зовут Вероника. Но мы её называем Ника. Вас, я слышала, папа зовёт Верой?
— А мама Никой. Здравствуйте, Зинаида. Привет, Вера.
Целованная Солнцем девушка, с сильно выраженными веснушками, даже не старалась их завуалировать косметикой. Я окинула взглядом фигурку, которая по случаю тёплой погоды скрыта всего лишь свободной юбкой и футболкой. В сущности, мы с ней в этом похожи. Мелкие нюансы типа чуть кривоватых голеней и короткой шеи, можно не рассматривать.
— Вера. Эти замечательные женщины будут нашими гостьями сегодняшней ночью. Накормить, обласкать. Я буду как всегда в во18 лет тридцать.
— Есть, та-а-ащ капитан. — Вера козырнула и щёлкнула каблуками друг об друга.
— Даниил, вот я сразу почувствовала в вас военную выправку. Позвольте угадать род войск?
— Валяйте!
— Военно-морской флот!
— А-а-а-а! Как?
— Под рукавом вашей футболки — якорь и ТОФ. Тихоокеанский флот?
— Зина, вы очень наблюдательны. Списан. Причину называть не имею права. На сём прощаюсь — я опять к покупателям.
— Мы тоже через эти двери выйдем. — Сказала Вероника и мы пошли за ней.
Внизу мужчина ещё раз попрощался. Вероника повела нас мимо контейнеров, прямо к лазу в ограждении. Ползти, слава Богу не пришлось, просто повернуть тело, чтобы не задеть плечами прутья.
В машине, на переднем пассажирском сиденье, находился парень.
— Денис, познакомься. Это знакомые папы — Зинаида и Вера.
— Здрасте. Я брат Веры, Денис. — Он отвернулся от нас и спросил: — Как он?
— О тебе не слова, если ты об этом. Зина, Вера, о том, что вы видели Дениса, папа не должен знать. Это семейный конфликт. Деня, я тебя до дома подброшу...
— Конечно, Ника.
Далее ехали молча, мы с мамой озирались, смотрели на городские строения, на Иртыш, когда пережали его по мосту. Вскоре Вера остановила авто, поцеловала Дениса в щеку, он сказал пока. Про нас он видимо забыл.
Мы поехали в обратную сторону. Через полчаса машина остановилась у дома.
— Вот и приехали. Прошу, проходить. Минутку. Собаку в вольер заведу. — Вера скрылась за железной калиткой, появилась быстро. — Всё. Закрыла.
Вера провела нас в дом, показала где удобства. Сказала, что обед через полчаса. Военная выучка отца сказывалась и на девушке. Мама первой прошла в туалет. Я оглядела комнату — многое напоминало о флоте. Фотографии Даниила с товарищами, с Верой. И, как не странно, ни одной с матерью детей или Денисом. Я как раз рассматривала фото, где молодой Даниил в форме старшего лейтенанта, целовал флаг, стоя одним коленом на брусчатке, когда подошла мама.
— Наверное присягу принимает. — Мамочка погладила моё плечо.
— Посмотри остальные фото. Я тоже пойду...
Когда вернулась к мамуле, то думала, что выслушаю её замечания.
— Давай сделаем так. Ты напиши своё мнение, а я своё. Потом сравним.
Мы достали из своих сумочек ручки, блокноты. Я написала: «Между Денисом и матерью половая связь, Даниил узнал. Прогнал обоих. « На листке, который передала мама, было такое же заключение.
— Не слишком ли плотно будет забит наш посёлок умными женщинами. — Хитро улыбаясь, спросила любовница.
— Представь сколько умных девочек нарожаем мы с Никой. Даёшь матриархат в отдельно взятом посёлке! — Стараясь говорить серьёзно, еле сдержалась от смеха.
— О чём это вы? — Вера подошла как кошечка — тихо.
— В той местности где мы живём, рождаются только девочки. Однозначно — власть матриархата.
— А сколько сейчас там жителей? — Девушка пригласила нас к столу.
— Постоянно — трое. Но мама там родилась и знает, что за сто лет существования посёлка, там рождались исключительно девочки. Мы сейчас будем восстанавливать Гнездо.
Вот так, болтая о всякой ерунде, мы закончили обедать. Затем мама наводящими вопросами выудила у Веры, почему мама зовёт её Никой. Оказалось, всё просто — так желали родители. Мама, Галина Сергеевна, хотела назвать девочку Викторией, а папа настаивал на Вере. Сошлись на Веронике.
— А мою сестру назвали из-за Вероники Кастро, тогда сериал шёл «Дикая роза». А Дениса назвали в честь кого-то из дедушек?
— Ты догадлива. В честь маминого папы. Они сейчас у него живут. Телик посмотрите?
— Нет. — Мама сморщила лобик. — Мне бы сейчас расслабляющий массаж. Доченька, сделай, пожалуйста.
— Вер, можно маме снять блузку, а лучше и всё?
— Конечно, можно. Вы меня не смутите обнажением.
— Мам, только трусики оставь. — Я посмотрела, как мамочка раздевается.
Изображая усталость, она медленно расстёгивала пуговицы блузки.
— Мам, давай я помогу. — Я принялась также медленно действовать — возбуждало начало игры. Мои пальцы касались её прохладного тела. Когда понадобилось расстёгивать манжеты, то я держала её кисть одной рукой, легонько сдавливая её, а другой выпускала пуговицы из петелек. Блузка, заправленная за пояс юбки, освободилась, как только я распустила тоненький поясок и пуговку сбоку. Упав к ногам любимой, юбка не красиво сложилась — я попросила маму переступить и подняв, повесила хранившую тепло и аромат любовницы ткань, на спинку стула. Блузку я также медленно и аккуратно повесила поверх юбки. Ярко-красный комплект с прозрачными вставками на бюстгальтере подчёркивал стройность персей с коричневыми ареолами.
— Ма, я сама. — Отвела мамину руку от крючков на спине.
Расстегнула лифчик, сняла с плеч. Провела ладонями по компрессионным сдавливаниям, разминая их. Посмотрев в глаза Вере, поднесла бюстик к носу, понюхала, сделав довольно глубокий вдох.
— Я тащусь от её аромата. — Применив слово из сленгового словаря тинэйджеров, которым я редко пользуюсь, надеялась перетянуть Веру на свою сторону. — Мамы у меня не было, поэтому Зинаида Макаровна является для меня человеком в трёх лицах. Матерью супруга, мамой для меня и, не буду скрывать, любовницей.
— Ты би? — Удивление девушки было натуральным.
— Я тоже люблю девушек. — Медленно сказала мамочка. — Особенно молоденьких. Соков Веры я выпила вперёд сына.
— Мам, расслабься, присядь на стул. — Я начала разминать плечи и загривок любовницы. — Конечно после бани массаж лучше.
— Я сейчас включу — у нас инфракрасная сауна в доме. Полчаса и она будет нагрета.
Девушка вышла из комнаты, а я поцеловала любовницу. Хотя мне нестерпимо хотелось облизать её потную промежность, но форсировать действо не стала. Девушка вернулась. Я легонько разминала шею любовницы.
— Мне можно будет с вами в сауну? — Расширяющиеся ноздри ловили ароматы моей любовницы, мозг анализировал запах, посылал сигналы органам внутренней секреции. Дыхание девушки стало чаще, лицо, шея покраснели.
— Ты нас совсем не смутишь. — Эта вибрация её голоса, резонировала с вибрацией моего клитора, который ожил ещё в начале раздевания. Трудно было сдержать желание — сжать её сосок, впиться поцелуем в уста, говорящие так завораживающе.
— Я приготовлю полотенца и халаты для вас. — Вера, глядя на нас, двинулась к двери, споткнулась о стул, чертыхнулась.
Пока она отсутствовала, я сняла с себя всё, кроме трусиков. Развесив одежду на спинку другого стула, встала за спиной мамули, гладила её плечи.
— Мёд есть в доме? — Спросила я Веру. — Для массажа... эротического.
Она, сказав, что есть только прошлогодний, пошла за ним.
По размерам сауна такая же как наша. Только без каменки.
Оголившись, девушка показала своё тело. Талия более выражение моей, но это видимо из-за широкого таза. Покрытые пигментными пятнами грудки с бронзовыми ареолами аналогичного размера. Лобок с рыжей стрелкой над прорезью расселины.
Мы посидели буквально пару минут. Далее терпение кончилось у меня.
— Зин, давай я тебе шею и спину мёдом намажу, пусть въедается. — Говорю и сразу начинаю действовать.
Хотя мёд ещё не растаял, наскребаю коготками дозу, растираю в ладонях. Любовница уже легла на полку.
— Наскреби ещё. — Прошу Веру.
Она набирает, также разминает в ладонях. Принимается за массаж мамочкиной спинки. Зина начинает хулиганить, поглаживает бёдра девушки. Я её понимаю — маму сейчас мучит жажда. И влага, которой можно её утолить, истекает меж этих бёдер. Захватив мёд, начинаю мазать попку и заднюю сторону ляжечек мамочки. Она раздвигает ноги, требуя ласки промежности. Слизь, мёд измазывают мои пальцы, которые нежно входят в лоно моей ненаглядной любовницы. Прикладываю губы к её попке, ставлю печать — алое пятно засоса.
Вере тоже охота приложить свою печать — ставит отметину на второй ягодице. Прошу маму перевернуться, сразу целую — уже изнемогаю от жажды. Она сама всасывает мои губы, облизывает их языком. Нехотя отрываюсь, десантирую уста на сосок — сильно всасываю его, рукой массирую прелесть. Расставляю ножки — мама полезла очищать запруду. Охаю в трепете экстаза, также направляю бригаду к её плотине — там уже поток такой, что можно просто подставить ротик и пить нектар.
Девушка заняла освободившийся сосок, жмёт пальцами другой.
— Я не подмытая. — Говорит она, когда мама тянет её на своё лицо. — вам будет неприятно. — Мама настаивает. Вера переносит одну ногу через тело мамочки, сразу ахает, как только помпа засасывает нежность вульвы.
Мне, чтобы поместиться между ног любовницы, мешает стена. Поднимаю одну ногу любовницы, наклоняю тело, опустив ногу на свою спину. Всё! Я добралась до источника. Внюхиваюсь в пот промежности, в аромат ручья. Молекулы выделений раздражают моё обоняние, подстёгивают мои желания. Полностью отдаюсь им.
— Дай мне капельку, — стон прерывается только на эту фразу.
Набираю в рот влаги, подношу губы к устам Веры. Она целует их. Вскрикнула и упала на мамин живот...
Я помогаю девушке опуститься на нижний полок, придерживаю ножку мамы, когда она ищет ею ступеньку. Теперь моя очередь поить любимую. Залезаю на верх. Ложусь животом на дерево. Привычные мамины массаж-ласки воспринимаются моим телом как высшее наслаждение. Затем наступает время ягодичек. Мама с усердием жмёт их, временами хулиганит — давит на анус, помогаю в этом — поднимаю попку, раздвигаю ножки. Анус, вульва уже достаточно расслаблены, пропускают проворные пальчики — большой в анус, а остальные в вагину...
Вера попадает под аналогичные ласки, когда я сижу на нижнем полке в состоянии неги.
— Расслабь анус, не бойся, ты там ещё девственница? Впусти всего один мой пальчик — это приятно... вот так... ещё чуточку... ну давай, милая. Это всего лишь палец. Ой какая ты понятливая, лапушка.
Мама наконец проникает большим пальцем в анус девушки, вертит им, окончательно расслабляя сфинктер. Первая дрожь тела возникает, когда мамины пальчики смыкаются на перегородке. Мамочка продолжает натирать слизистую в полостях Веры, та уже не прерывает вой.
— Я хотела, чтобы ты была девственницей. Кто этот нехороший человек, порвавший твою целочку? Денис?
— Да-а-а-а.
— Это его сперму я сейчас вылизывала?
— Да-а-а-а. — Простонала девушка и отключилась...
Мы помылись. Сидим остужаемся.
— Только вы папе не проболтайтесь.
— Конечно, девочка моя, не скажем. А то он его убьёт. Если за то, что он трахал твою маму...
— А это откуда вам известно?
— Фотографии однообразные. Без Дениса и мамы. Это года три назад случилось?
— Четыре. Мы только сюда переехали, обустроились. Папа целыми днями стал на рынке пропадать — продавцов не терпит, всё сам делает. Она пыталась найти работу, но не старалась, сучка. Попивала. Жаловалась на то что её никто не понимает, у неё мол, ранимая душа. Плакать любила. Вот во время такого плача, её успокаивал Денис. Она начала его целовать, говорить, что только он её понимает, любит. Поцелуи переросли в страсть. И естественно до секса дошло. И стало это у них частым явлением. Я убегала готовиться к вступительным экзаменам, а они тут... Мама всё-таки устроилась работать. Мы учимся. Я в институте, Деня в десятом классе. Прихожу однажды домой, собака в вольере. Думаю, что Деня один дома. Крадусь, хочу испугать. Слышу её плачь, и просьбы успокоить её: «Денис, выеби мамочку, успокой. Как я ненавижу этих свиней! Давай, сынок». Я так и прифигела. Убежала из дома, бродила по улицам, анализировала ситуацию. Решила не выдавать их отцу. Но как говорится — Бог не фраер, всё видит. Папа в тот день поранил руку и пришёл домой раньше времени. Когда я вернулась домой он их уже прогнал.
Вера говорила монотонно, стараясь хоть с кем-нибудь поделиться тяжестью.
— Я заболела — в тот день было прохладно и слякотно. Лежала в своей спальне, а папа — вот так всё переделал. Он у нас фотограф-любитель. Снимков было много. Папа приносил мне покушать, попить, а я обратила внимание что седина на его висках стала уж очень заметна.
— А тебя Денис изнасиловал.
— Вы проницательны, Зина. В прошлом году. Так-то я встречалась и мамой, и с ним. Иногда он приходил, общался со мной здесь. Разговор перешёл на ту тему. Я начала корить его, что он не осторожен, легко поддаётся на провокации, начала плакать. А у него это как ассоциация — женщина плачет, значит нужно трахнуть. Но и я не сильно отбивалась. Особенно перестала шлёпать его ладошкой по плечам, когда он сжал мою грудь... Было больно и грязно. Он кончил в меня, а я лежу и думаю — вот и дождалась мужчину, который стал первым. В школе Владивостока я встречалась с парнем, целовалась, позволяла ласкать груди. И думала, что моим мужчиной станет именно он, если сможет отпроситься у родителей и приедет в Омск. Начал Деня пару раз в неделю наведываться ко мне. Приучился как мама ныть, то у него не идёт, то это не получается. Мама окончательно спилась, домогается его пра
Нашли ошибку?
Вы можете сообщить об этом администрации.
Выделив текст нажмите CTRL+Enter